Одно из главных действующих лиц «Илиады» — Елена Прекрасная. Та самая, похищенная Парисом из ахейского города Спарты, первая красавица Греции, из-за которой началась троянская война. Рассматривая другие женские образы «Илиады» или «Одиссеи», мы можем заметить, что они не самостоятельны, а появляются только в связи с историями мужчин-героев и оттеняют эмоциями их истории. Гекуба — жена троянского царя Приама, — оплакивает погибших. Андромаха, — жена великого воина Гектора, — прощается с мужем и страдает после его гибели. Собственная трагедия этой женщины отходит на второй план, она нужна как характеристика образа героя.

Так и яркая биография Шлимана вытесняет из памяти историю его первой жены — Екатерины Петровны Лыжиной — и ее детей, например, любимого сына Шлимана Серёжи. Как Андромаху мы знаем по сцене прощания с Гектором, так и петербургская семья Шлимана появляется в рассказе о нем, как маленькая часть его жизни. Открыть заметку Может показаться, что в новой главе должны появиться новые герои, но, как полагается эпосу, история Шлимана полна повторов и лирических отступлений. Он переписывался с первой женой почти всю жизнь, объемный архив их писем сегодня можно прочесть. В «Илиаде» именно женщины становятся важнейшим звеном в исполнении уготовленной героям судьбы и причиной главных препятствий на пути героев. Шлиману 34, он только начал учить греческий и хочет читать Гомера в оригинале, но путешествует пока только по торговым делам. Екатерина Лыжина писала мужу: «Мне кажется, Ты очень ошибаешься, если Ты думаешь, что будешь в состоянии заниматься наукой как ученый. К этому нужно рано привыкнуть». Знаменитая фраза из их переписки: «Прощай, мой друг, будь здоров и не привози с собой Гомера, чтобы мы могли с Тобой побольше погулять». Между книгой и женой Шлиман выбрал книгу. Открыть заметку

заключила Екатерина через три года после свадьбы, во время одного из деловых путешествий мужа. Шлиман мечтал о дальних путешествиях. Не один раз звал он семью отправиться вместе с ним, перемещаясь с места на место, как Одиссей. Но в тексте эпоса Одиссей спустя десять лет странствий вернулся к Пенелопе, а в реальной жизни Шлиман, в отличие от него, не стал возвращаться.

Ему нужна была спутница для продолжения пути, которая помогла бы его судьбе свершиться. Он писал:

«я боюсь, что влюблюсь в какую-нибудь француженку и снова останусь несчастным — теперь уже на всю жизнь». Открыть заметку

Шлиман обрисовал другу, греческому епископу, свою идеальную невесту: «Пусть она будет бедной, но образованной. Она должна восторженно любить Гомера и стремиться к возрождению нашей любимой Греции. Для меня неважно, знает ли она иностранные языки. Но она должна быть греческого типа, иметь черные волосы и быть, по возможности, красивой. Однако мое первое условие — доброе и любящее сердце». Всем своим существом археолог стремился осуществить свою мечту и даже заключение брака он видел этапом на пути к Трое. Все как у Гомера — героем движет судьба. Ему удалось найти свой идеал.

«Моя дорогая жена, афинянка, влюбленная в Гомера и знающая „Илиаду“ почти целиком наизусть, посещает раскопки от рассвета до заката»,

— упоминал он в книге «Троянские древности» 1874 года. София Энгастромену была на 17 лет моложе Шлимана и сначала совершенно не хотела выходить за него замуж, но, когда подчинилась судьбе, дальше поддерживала мужа во всем.

Однако, как всегда, не спешите верить Генриху Шлиману!

Он любил украшать свою биографию художественными подробностями (возможно, Шлиман пытался стать Героем эпоса об археологии XIX века). Прекрасный образ — они с супругой находят клад, который с трепетом уносят к себе, чтобы внимательно рассмотреть... Представили? Шлиман создал миф о том, что София прятала артефакты из «клада Приама» — диадему и украшения — от наемных рабочих под своими платками. Но в то время, когда были сделаны самые важные открытия, в мае 1873 года, София уехала в Афины на похороны отца. Позже археолог признался, что сочинил эту историю, чтобы показать важную роль своей жены в этом судьбоносном процессе:

«Клад был найден в конце мая, а так как я давно пытаюсь сделать из нее археолога, то написал в своей книге, что она была там и помогла мне спасти сокровище».

Впрочем, София действительно сопровождала его на раскопках. В конце концов, тот факт, что эпос Гомера — художественный вымысел, не помешал Шлиману найти с его помощью Трою. История участия Софии в находках ничуть не испортила миф, но (как и полагается в эпосе) только добавила штрих к портрету героя.

Позднее эта история помогла Шлиману добиться для жены признания научным сообществом ее вклада в археологическое открытие, поскольку они оба считали, что это «приумножит славу великой родины» Софии — Греции. Шлиман писал Рудольфу Вирхову 6 января 1881 года, что ее «приводит в отчаяние мысль о передаче в дар Берлину троянской коллекции», и поэтому просил:

«Не могли ли Вы способствовать тому, чтобы магистрат города Берлина присвоил звание почетного гражданина также и моей Жене. И вообще, сделайте Все от Вас зависящее, чтобы и некоторые другие знаки отличия стали доступны нам... и Вы таким образом спасете мою Жену и мое счастье...» Открыть заметку

После смерти Шлимана в 1890 году София занималась благотворительностью, спонсировала продолжение раскопок в Трое и продала семейную резиденцию – Илионский дворец – греческим властям только через 36 лет. Она проводила в доме встречи исследователей и греческих политиков, сама следила за публикациями работ Генриха и его биографии. В общем, оказалась настоящей Пенелопой – умной и самостоятельной женой легендарного героя. Их сын (конечно, Агамемнон) был послом Греции в США, а дочь (разумеется Андромаха) оставила крайне любопытные воспоминания про отца, тоже наполненные легендами. Жизни Шлимана и его близких так тесно были связаны с античным эпосом, что их истории стали подобны этому эпосу, где очень непросто отличить миф от реальности.